Художник Роман Минин - один из самых известных украинских художников молодого поколения. Чаще всего его называют харьковским, а на самом деле он родом из маленького шахтерского городка – Димитрова. Журналисты «Украинской правды» пообщались с нашим земляком, который довольно трогательно отзывается о родном городе.
Роман родился в семье шахтеров, изучал шахтерский быт, а во время учебы в Харьковской академии дизайна и искусства решил посвятить свое творчество горнякам.
Работа Минина "План побега из Донецкой области" стала настоящей бомбой в мире современного искусства, благодаря ей он стал знаменит за пределами Украины, а сам "План" приобрел печальную актуальность весной 2014 года. А картина "Практика большого взрыва" недавно была продана на аукционе Contemporary East Sotheby’s за рекордные 8200$.
Роман трепетно относится к пространству, в котором живет. В 2012 году он организовал фестиваль уличного искусства в Харькове, подняв стрит-арт в городе на новый уровень, и все еще мечтает однажды разукрасить стены родного Димитрова.
«Я родился в Димитрове. Никто не воспринимал сам Димитров как город. Это такой поселок городского типа по обслуживанию шахт. Там - стандартные поселения шахтеров.
Сначала люди жили в одноэтажных домах, а потом начали строить микрорайоны с пятиэтажками.
Мое детство прошло в первой в городе пятиэтажке, которую построили сразу после войны. У бабушки была многодетная семья, и ей дали четырехкомнатную квартиру на пятом этаже, с печкой, которую надо было топить углем. Там были окна на обе стороны дома: с одного окна можно было видеть три террикона, а с другого – шесть.
Я очень любил смотреть вдаль, на горизонт и облака, где виднелись рельефы терриконов. Наш ставок в Димитрове казался огромным, как море. Да и город выглядел огромным – как и все в детстве. Потом родители получили квартиру в микрорайоне "Восточный", который все называли "Даманский", потому что он далеко от центра, в степи, по аналогии с самой дальней точкой в СССР - островом Даманским (восточная граница России. В 1969 году в районе острова произошло вооруженное столкновение между СССР и КНР – прим. УП).
Я часто ходил с папой на шахту. Он работал на "Стаханова", и я вечно просился с ним вместе: мне нравились ремонтные цеха, я впечатлялся машинами, комбайнами. Та шахта тогда была самой глубокой в Европе, она родилась в период гигантомании, когда строилась Байкало-Амурская магистраль. Концепция шахты была взята из африканских шахт по добыче алмазов. Она была огромной, со своей особой инфраструктурой.
В той шахте в фойе была невероятная инсталляция, настоящее произведение искусства - огромная застекленная клетка, в которой жили сотни волнистых попугайчиков. Шахтеры всегда останавливались возле этой инсталляции, смотрели на попугайчиков и курили. Это был настоящий сюрреализм. Они считали этих попугайчиков и медитировали.
А каждый год 1 мая нам с отцом приходилось выезжать на шахту в пять утра, потому что сбор там начинался очень рано. С шахты все шли парадом в центр города, и папа садил меня на шею. К обеду все уже напивались, и праздник заканчивался. Вечером гуляние продолжалось уже по-взрослому – с салютами и крепкими напитками.
Но самым важным был День шахтера, в последнее воскресенье лета. Этого праздника ждали как Нового года, даже сильнее, потому что на Новый год не всегда в городе был салют, а на День шахтера денег не жалели. Привозили суперзвезд на наш стадион, даже Пугачева выступала. Причем было такое особое развлечение: во время концерта самые смелые ребята выбегали на стадион, прорываясь через кордон милиции, снимали футболки и принимались ими размахивать. Традиционное соревнование такое было – родео с милицией. Все следили, кто дольше продержится.
Мои родители – шахтеры, дедушки тоже были шахтерами, и дяди шахтеры. Семья по-прежнему живет в Димитрове и никуда не выезжает. В прошлом году я их впервые вывез в Крым, они там никогда не были. Надо бы и за границу свозить, но папа отказывается делать загранпаспорт. Большинство шахтеров приехали в Димитрова из Беларуси либо России, в основном приезжали из-за высокой зарплаты, на которую можно было за раз купить мотоцикл с коляской.
До девяностых там чувствовалась полнота жизни, были праздники, а с тех пор, как начался развал, город накрыла депрессия, и Донбасс стал краем, где все спиваются.
Шахтеров сделали безразличными к жизни с 90-х годов. Фильмы "Забой" и "Забой-2" хорошо отображают их характер, их решимость. При Советском союзе они могли отстаивать свои права, бастовали и добивались своего, у них были профсоюзные комитеты, они выставляли свои требования на стачках. А в девяностые все поменялось: раз в неделю в нашем городке кого-нибудь пристреливали. Тех, кто по старой привычке отстаивал свои права, потихоньку убрали.
Тогда же появилась локальная культура междоусобных драк. Город наш делился по районам, и эти районы между собой постоянно дрались: уголовная романтика формировала особенности региона.
Топ-темой среди подростков была тюрьма: все обсуждали, кто к кому поехал на "свиданку", кто собирает для зека деньги, а когда парень вышел из тюрьмы, обязательно надо собраться и послушать его правила жизни. В самом Димитрове были группировки: Доманчата, 8-й поселок, Центровые, Вос-пос, Даманский, Паренцы, Чикенсы, 5-6 и Караковцы.
Вот караковцы могли на вилы поднять, все боялись с ними драться.
Однажды отношу папе "тормозок" (так на Донбассе называется ланч на вынос – прим. УП) в обед, а мимо едет "пазик" с ребятами из моего двора. Все с прутьями и ломиками. Давай, говорят, с нами, едем караковцев мочить. А я пошел с тормозком дальше. Вечером они поодиночке через поля бежали от караковцев, те их полностью разгромили, многие вернулись домой покалеченные. Так что романтика войны всегда витала в воздухе.Наверное, поэтому сейчас люди там относятся к происходящему нормально, поэтому многие пошли воевать за ту или другую сторону.
Донбасс - идеальное место для разжигания гражданкой войны, ведь они с детства привыкли убивать себе подобных.
После окончания школы я поехал в Харьков, где меня взяли сразу на второй курс художественного училища – за хорошие способности. Там открылся совершенно другой мир. Я впервые увидел людей, у которых папа не шахтер, и живут они по-иному.
Студенты, с которыми я учился, в отличие от меня, знали, кто такой Матис и почему он ставит такие красивые цветовые пятна. Я решил, что тоже хочу все это знать, и начал открывать все сначала, изучать и пробовать. Попробовал даже себя в роли певца рок-группы. Через несколько лет я стал профессиональным художником и мог делать все, что угодно, в любых стилях, но тогда встал главный вопрос: что именно?
Мне повезло с преподавателем, профессор Гонтаров сказал мне: ты же из Донецка, чего же ты шахтеров не рисуешь? Стало ясно, что это судьба, и начал переосмыслять свою историю, рисовать шахтерский эпос.